Обстоятельства в такой же мере творят людей, как люди – обстоятельства.К.Маркс, Ф.ЭнгельсОбстоятельства в такой же мере творят людей, как люди – обстоятельства.К.Маркс, Ф.ЭнгельсЧтение хороших книга – это разговор с самыми лучшими людьми прошедших времен, причем такой разговор, когда они сообщают нам самые лучшие свои мысли.Р.Декарт
Кто есть поэт, писатель, художник? Творец, создатель, мастер. Когда человек творит, – то сознанием своим он приближается к Богу. Под пером, кистью и резцом рождаются новые миры, столь удивительно разные и так неуловимопохожие на окружающий нас. Все мы – ученики одного Учителя, Созидателя. И созданные нами миры порой поднимаются до недосягаемых вершин, порой же остаются жалкой карикатурой, подделкой. Как рождается произведение, как вдыхается в него душа? То – тайна автора, вряд ли понимаемая им самим, что бы там не писали о творческом процессе. Нам остается лишь пытаться разобраться, что же все-таки хотел сказать автор, и что повлияло на его творчество. Что ж, попробуем, в конце концов сие тоже – творческий процесс.
Первые наскальные рисунки относятся к 20-100 тысячам лет назад. В пещерах Ласко (Франция) мы видим бегущих зверей, созданных какими-то желто-коричневыми и красными стремительными красками. Несовершенство техники, отсутствие композиции, перспективы и тому подобных вещей – но на наших глазах оживает древний мир. В рисунках есть душа. Что водило рукой первобытного художника? Только ли желание умилостивить духов? Или проснувшееся сознание, желание творить, впервые понять себя, ощутить Человеком? Ведь в тих рисунках кроме реальных образов еще и символы. А в рисунках австралийских аборигенов символы преобладают. Быть может, тогда появляется первая мысль о высших силах, понимание связей этого мира.
Странными путями идет порой человеческая мысль… И вот он уже сам создает себе богов, по своему образу и подобию, настолько реальных, что он начинает в них верить. Гомеровский мир богов и героев-людей так похож и непохож на реальность, что до раскопок Шлимана его считали сказкой, вымыслом. Боги Древней Греции так похожи на людей, а люди – на богов, что различить их бывает трудно. Вздорность, коварство бессмертных, и величие души человека. Кто из владык Олимпа может сравниться по верности с Пенелопой, а целеустремленностью – с Одиссеем? Но как сияюще-лучисто искусство Эллады! Возможно, потому что там человек был свободен и не боялся сравнивать себя с богами.
Буйный всплеск радости, мыслей вдохновения Эпохи Возрождения. При сравнении европейского (XII-XVI вв.) и среднеазиатского (X-XIV вв.) видно, сколь много в них общего. Расцвет культуры, искусств, науки; появление уникальных людей, которые сочетали не сочетаемое, прилагали геометрию к скульптуре, а поэзией излагали законы природы. Леонардо да Винчи, Омар Хайам, Алишер Навои – мы преклоняемся перед ними. Они толкнули вперед науку, создали шедевры мировой мысли. «Я – Человек. Я всё могу». Но… всё ли?
Как удивительные микеланджиевы люди-боги, совершенные, недосягаемые! Как одухотворены лица на портретах да Винчи! Сколь мудры строки рубаи Хайама:
Чтоб мудро жить прожить, знать надобно немало.
Два мудрых правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем, что попало, есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.
Величественно, великолепно! Чего в них не хватает?.. Жалости. Умения увидеть человека не в самых лучших его проявлениях, а в том, кто кажется и человеком не является; желания помочь ему. Но таковы века – и они накладывают свою печать и на мысли, и на творения людей, живущих в этих веках. В те времена, заливающие кровью землю полей и мостовые городов, с блистательными сеньорами, отстаивающими друг у друга право владения городом или мастерской или страной – как в те времена увидеть и понять старуху-нищенку, крестьянина, лишь работающего с утра до вечера. Понять, что и это – человек; люди, а не серая толпа; что их мысли ничуть не меньше и не ниже перед лицом Вечности, чем мысли великолепных сеньоров и великих художников. В конце концов, из этой массы крестьян или ремесленников рождаются волшебные сказки, плутоватые истории, протяжные и нежные песни, из которых черпают силу великие.
Со-страдание – страдать вместе. Возможно, монтеневские размышления, рембрандтовские старики – это и есть следующая ступень развития человека. Рембрандт. Полутемная гамма красок, морщинистые руки и лица – почему ты не можешь оторваться, тебя притягивает вновь и вновь? Быть может, потому что тебе показывают тебя?
Питая искреннюю привязанность к «Опытам» Мишеля Монтеня, не могу на них не остановиться. По времени принадлежа к эпохе Возрождения, книга эта выходит далеко за рамки своего времени. Казалось бы, чудаковатые размышления провинциального французского дворянина… «О запахах», например, или, тут же, «О воспитании». Эдакие мысли вслух… И ими зачитываются уже которое столетие. В каждой строчке или между них читается любовь: любовь к себе и своим слабостям, к человеку и его слабостям, к миру, к силе человеческого разума. Это размышления о ценности каждой человеческой жизни, будто то «дикие» аборигены Нового Света, или хитроватые земляки-перигорцы.
Наука, со времен Возрождения все более и более отдалявшаяся от искусства, тем не менее всегда оказывала сильное влияние на него. Понимала она какие-то тайны бытия – в искусстве развивался реализм, заходила в тупик – поэты и художники начинали блуждать в лабиринтах кубизма, фомизма и пр. В самом деле, в середине XIX века выходят труды Дарвина, Луи Пастера, открываются новые тайны физики, химии, механики. Еще чуть-чуть, и будет понята сама сущность бытия! И в литературе развивается стиль реализма, отходя вся дальше от манерного романтизма. Сложнейшие оттенки человеческих чувств, отношений подвергаются тончайшему анатомическому анализу… Высокими пиками среди этого океана литературы поднимаются русская и английская, увенчиваясь вершинами Льва Толстого и Чарльза Диккенса (при всей фантасмагоричности его персонажей).
И целую революцию в живописи устраивают передвижники. Цвет, все его оттенки, форма, мазок – всё – для понятия тех же чувств, отношений. Еще дальше идут французские импрессионисты. Нежность, мягкость Ренуара, легкие, почти невесомые работы Мане, состоящие почти целиком из воздуха и света! И земные, почти первобытные, жадные и жаркие краски Ван Гога! Тонкие искания передачи цветом окружающего мира, чувствительная, почти неуловимая сущность их – всё это заставляет нас вернуться к мысли о духе, душе.
Итак, объяснив к началу ХХ века многие законы природы, наука зашла в тупик перед загадкой природы души. И это тут же отразилось в искусстве. Литература погружается в невероятные глубины философии или уходит в беспросветный пессимизм; в живописи воцаряются многочисленные формы абстракционизма и символизма; поэзия занимается игрой звучания слова. Искусство как бы говорит: всего всё равно не понять – так не будем же этого делать. Всё это кажется бессмысленной игрой, вроде бы ничего не дающей познанию человека.
И вот тут я хочу позволить себе маленькую догадку… Не ведут ли все эти пути к одной вершине, к тому, что только сейчас появляется островками среди морей реализма и многочисленных потоков новых форм. И островки эти - «магический реализм».
Что в нём? Реальная жизнь? Так откуда этот привкус тайны, загадочности, духа? Фантастика? Но уж слишком она похожа на действительность… Магический реализм вбирает, впитывает в себя весь многовековой опыт Земли с его ошибками и прозрениями, использует невообразимые сочетания форм, цвета, звука, слова, переплетает их, заставляет думать, искать, находить. Краски картин звучат, слова стихотворений почти осязаемы, цветом написаны повести. Что это, новая мучительная попытка в который раз разобраться в себе, своих отношениях со Вселенной, Богом? Или же новая ступень развития человечества, включающая в себя философию, поэзию, научные знания, теософию?
Если проанализировать удивительную притчу-сказку индейского писателя шайенна Х.Сторма «Прыгучий Мышонок», то перед нами открывается путь развития сознания человека и человечества. В «Прыгучем Мышонке» действие течет в двух измерениях – сказки и реальности, в которой эта сказка рассказывается. Основа сказки взята из народных легенд.
Главный герой ее – Прыгучий Мышонок, несмотря на все уговоры родных, очень хочет пойти и посмотреть Реку, текущую невдалеке. После не столь отдаленного путешествия он добирается до нее и видит вдали за Рекой высокие сверкающие Горы. «Не так ли и мы, - рассуждает притча, - только добираемся до одной ступени познания, как нас влечет уже к другой, пусть добраться до нее труднее и сложнее». И вот, неудержимо привлекаемый Горами, Мышонок пускается в долгий и опасный путь через Прерии. После многих приключений он встречает в пути больного, слепого Бизона, спасти которого может только Мышонок, пожертвовав одним глазом. И вот прозревший Бизон провожает своего спасителя через Прерии в благодарность. «Жалость и самопожертвование ведет нас дальше по пути познания, чем эгоизм». В Предгорьях герою сказки встречается такой же слепой и больной Волк, и Мышонку следует отдать ему второй свой глаз. «Но я не увижу Горы», - говорит он. «А иначе я умру». Содрогаясь от боли и страха, Мышонок исцеляет Волка, и тот ведет слепого Мышонка в вершины Гор. И вот там, на самой вершине Прыгучий Мышонок превращается в Орла, кто парит над миром и видит и реку, и горы, и прерию. И по шайеннской философии Орел – это способность к творчеству, вдохновение, созидание.
Не менее прост и увлекателен сюжет другой повести-притчи Р.Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон». Стая чаек, живущая одним днем и сегодняшней добычей, не может понять Джонатана, тратящего время на «бессмысленные» полеты. И далее повторение истории исканий, познание и восхождение на новую ступень, и обучение других как следующая ступень.
Случайно ли это совпадение сюжетов? Или это знак чего-то нового, общего в мышлении разных людей, разных народов? Примечательно, кстати, что наиболее талантливыми мастерами мистического реализма являются представители так называемых развивающихся народов, не ушедших еще так далеко по магистралям технического прогресса, сохранивших связь с природой, духовными проявлениями этого направления на порой почти подсознательном уровне. Рассказы латиноамериканских писателей, картины индейских художников, статуэтки африканских скульпторов – все это отправляет нас в мир, где сказка вплетается в реальность, люди общаются с духами, картина жизни целостна и неповторима.
И вновь тысячный раз размышляя о влиянии искусства на человека или общество, можно прийти к выводу, что трудно разграничить роль влияния искусства на общество, или общества – на искусство. Они неразделимы. И в наше неповторимое время все чаще возникает мысль о слиянии науки, философии и искусства, различных его стилей. Ученые размышляют о душе, а художники пользуются новыми исследованиями науки. Быть может, это даст новую надежду человечеству, зашедшему в тупик; а быть может, это всего лишь очередная ступень к будущим вершинам познания… На какой части пути Мышонка находится сейчас человек? Во всяком случае, наше время с поколением людей, выросших в большинстве своем без войн глобального масштаба, обещает быть все интереснее и сложнее. И не ко всеобщему Апокалипсису идет человечество, а к новым, неизведанным, не видимым еще горизонтам знания, творчества, вдохновения.