в пути грядущих – путь уходящих...”
Томас Санчес“Хрустнет ветка, крикнет птица –
Чую запах бледнолицых!”
Диман“Злобны дикие Дакоты,
Часто мы воюем с ними...”
Генри Уодсворт Лонгфелло“Ага, а ты всё это опишешь, да?”
Клер ХаффейкерНа тропинке войны
Непутевые заметки - 2.
Томас СанчесДиман
Генри Уодсворт Лонгфелло
Клер Хаффейкер– Ну что? Завтра опять пойдем?.. Лесь? Чего молчишь?
– Слов нет потому что, одни буквы, вот и молчу... – послышалось после длинного вздоха.
– За каким чёртом мы всю неделю таскаемся в Ботсад?!
– За дакотским, очевидно, – философски отозвалась Леся, останавливаясь, вытирая лоб и поправляя за плечами потрёпанный рюкзак. – Японский городовой, чего мы в этот рюкзак напихали, кирпичей, что ли? Не помнишь, Нинуль?
– Не знаю, не знаю, – фыркнула Нина. – Это ты пихала туда всё подряд, начиная с ракетной установки “Стингер” и кончая швейной машинкой “Зингер”... Кстати, учти – папе завтра на даче понадобится рюкзак!
– Ну, завтра он нам и ни к чему, мы вроде как в среду на ролевушку
собирались... Хоть отдохну, пусть тебя толкинутые мальчики потаскают. Кстати, а куда?
– Встречаемся у речного вокзала, может, там и играть будем, в принципе, обстановка подходящая... Слушай, мы домой-то сегодня вернемся, или как? Я в этом твоём “скромненьком” платьице уже зажарилась!
– На меня посмотри! – огрызнулась Леся.
– А чего там смотреть? Чадры только не хватает...
– Ладно, ладно, – зловеще пообещала Леся, снова берясь за ручки коляски. – Вот завтра кэ-эк влезу в сарафанчик своей сестрицы, пусть твои толкинутые вымрут как мамонты... Провалиться, а я-то, я-то целый год английский зубрила, линзы себе поставила... от “Северного ветра”... и вот на тебе, сиди, как дура, с вымытой шеей!
– Ну почему “сиди”? Скорее уж “ходи”, – пожала плечами Нинуля, устало откидываясь на спинку коляски. – Сижу-то я...
И коляска покатила по Академической под доносившиеся из какого-то окна жизнерадостные вопли Леонида Агутина.
А в среду вечером прохожие близ речного вокзала ошарашенно любовались интересным зрелищем: разношёрстная компания парней в кольчугах и с мечами, и девиц в длинных платьях, явно перешитых из старых штор, уныло слонялась взад-вперёд мимо конечной остановки автобуса. Возле обклеенной объявлениями тумбы притулилась инвалидная коляска: Нина, тоже в каком-то фантастическом саржевом, якобы эльфийском наряде, мрачно пыталась различить что-то в быстро подступающем сумраке. Леся, ожесточенно сгонявшая комаров со своих голых плеч, наконец не выдержала:
– Чего глаза портишь?
– Да вот, ищу квартирный обмен между Новосибирском и Комсомольском-на-Амуре, или, на худой конец, между Новосибирском и Южной Дакотой... Кстати, о переездах! Чего мы тут застряли-то? “Восьмёрка”
уже всяко не придёт, подзатянули мы ролевушку... Ночевать будем на травке, как индейцы?
– Типи раскинем...
– Копыта откинем!
От толпы рыцарей тем временем отделилась худенькая дамочка в поношенной штормовке и, присев на корточки перед коляской, озабоченно спросила:
– Нинка, вам есть у кого в городе заночевать? В принципе, мы вас можем забросить к Генычу...
– Тогда уж лучше к Иванычу, – жалобно сказала Нина. – Лесь, твой племянник не будет возражать, если ему на голову среди ночи свалятся две старые тетушки?
– Конечно, будет! Зачем ему по ночам старые тетушки? Может, все-таки лучше в типи?
– Ну да, под бочок к большому теплому Шесту... – мечтательно протянула Нина, но, увидев округлившиеся глаза дамочки в штормовке, закашлялась. – Ладно, пускай Иваныч смирится со своей горькой участью... Ну что, в метро, и на Телецентр?
– Сейчас, вот только свистну парочку рыцарей! – взбодрилась Леся.
– Спасибо, до свиданья, дальше мы сами! – Леся жизнерадостно улыбнулась двум мальчикам в кольчугах, которые наконец вытащили коляску с Ниной из подземки на залитую светом фонарей площадь. Тщательно скрыв облегченные вздохи, мальчики поспешно распрощались и вмиг исчезли.
– Леся! – прошипела Нинуля. – Ты рехнулась? Немедленно верни их обратно! Нам же ещё топать и топать!
– Совесть не позволяет, – вздохнула Леся. – Тем более, метро скоро закроется. Доберёмся уж как-нибудь...
– Тогда за всё, что случится, я не отвечаю!
Ярко освещённая улица наконец осталась позади, и теперь в тёмном извилистом проулке слышались только поминутные вскрики Нинули:
– Осторожно! Осторожно! Леська! Яма! Бугор! Лужа! Стой, куда?!
Коляска медленно сползла с потрескавшегося асфальта и запрыгала по кочкам среди бревенчатых старых домов.
– Ну и райончик, – проворчала Нина, крепче хватаясь за ручки коляски. – Прям как на диком-диком Западе... Только набега диких-диких индейцев не хватает!
– Диких-диких чеченцев! – хмыкнула Леся. – Ох!
Обе подпрыгнули – совсем рядом раздался резкий хлопок.
– Ох, допросишься! – быстро опомнилась Нина. – Скажи спасибо, если это просто шина лопнула...
– Да ладно тебе... – пробормотала Леся, судорожно пытаясь вытащить коляску, как назло, застрявшую колесом в выбоине. – Подумаешь, мафиозные разборки... Ой!
Второй хлопок прозвучал гораздо ближе.
– Лично у меня предчувствие гражданской войны!.. – Нинуля вцепилась в коляску. – Шамиль Басаев... или Ренат Дасаев...
Леся дергала коляску туда-сюда, безуспешно пытаясь выбраться из ямы. К грохоту выстрелов тем временем добавились невнятные крики, и наконец, совсем рядом отчётливо прозвучал отчаянный женский визг:
– Хэлп! Хэ-э-элп!
– Всё ясно! – обрадовалась Леся. – Кто-то врубил крутое кинцо!
– Про индейцев! – рявкнула Нинуля, пытаясь пригнуться. – Ты что, не понимаешь, что это действительно стре-ля-ют?!
Леся не успела ничего ответить. Из темноты рядом с ней выскочил огромный полуголый мужик с топором, и крепкая рука стиснула её плечо. Леся ойкнула от боли и неожиданности, а Нинуля заорала благим матом:
– Помогите! Спасите! Милиция! Пожар! – Она вдруг вспомнила дурацкие инструкции во всевозможных периодических изданиях. – Горим!!
– Где горим? – прохрипела бедная Леся, безуспешно вырываясь. – Эй, товарищ, ну мне же больно, между прочим!
Нинуля тем временем пыталась повернуться, чтобы понять, что происходит.
– Дяденька, отпустите её, пожалуйста! – пролепетала она. И тут... – Леська, ура, это же индеец!
С рукояти топора, занесённого над Лесиной головой, свисали истрёпанные перья.
– Ура?! – еле выговорила Леся, с облегчением почувствовав, как железная ладонь наконец разжалась.
Нападавший на секунду наклонился, коснувшись рукой коляски, – даже в темноте потрясённая Леся различила на его лице черные полосы краски. Напряжённый внимательный взгляд, – и, выпрямившись, индеец гортанно крикнул что-то.
Через несколько секунд из тьмы возник ещё один высокий силуэт, и ещё одна пара крепких рук безо всяких церемоний поволокла по ухабам коляску со слабо попискивающей Нинулей. Не в силах даже попискивать, Леся кинулась следом.
Бревенчатые дома остались позади, коляска с трудом преодолела повалившийся, полуобгоревший частокол. Споткнувшись, Леся чуть не растянулась, и, прихрамывая, еле догнала подругу, которую продолжал куда-то тащить неизвестный тип.
– Подождите! – запыхавшись, взмолилась она. – Уэйт, сэр!
Незнакомец обернулся, и в полумраке брезжущего уже рассвета Леся наконец смогла разглядеть его очень худое, скуластое, почти мальчишеское лицо с плотно сжатыми, как от боли, губами. Его всклокоченные чёрные волосы спадали на костлявые плечи, рёбра отчётливо выпирали под смуглой кожей. Кроме набедренной повязки и мокасин, на нём ничего не было. Леся невольно охнула, увидев кровь, запекшуюся на шее и руках парня.
– У... у вас кровь... – пробормотала она, невольно касаясь его острого локтя.
– Кровь белых! – хрипло бросил тот по-английски и, отвернувшись, ускорил шаг.
– П-приятно слышать... – Леся сглотнула. – А то я уже собиралась загубить лучший сарафан своей сестрицы...
– Чтобы перевязать бедному мальчику его раны? – ехидно встряла Нинуля и вдруг поперхнулась. – А-а-а!
Коляска опасно накренилась, и Нинуля, летя вниз, уже успела вообразить, сколь милым будет её личико, ободранное жёсткой травой, когда резкий рывок вернул её на место. Но платье при этом было безнадежно порвано.
– По-моему, меня уже раздевают! – опомнившись, весело провозгласила она, и серьёзно добавила по-английски: – Спасибо, юноша, вы спасли меня от неминуемой гибели.
– Репетиции “Макбета”
испортили твой словарный запас, мать... – прокомментировала Леся машинально, продолжая с беспокойством рассматривать парня. – Ох, видок же у него... будто только вчера из Маутхаузена...
Господи, что это там?! Внизу!
– Маутхаузен, очевидно... – мрачно отозвалась Нина.
С вершины холма сквозь предрассветный туман открылось неприглядное зрелище.
Потемневший от непогоды деревянный низкий барак. Несколько парусиновых типи, дырявых и обветшавших. В почти полной тишине слышалось только тоскливое собачье поскуливание.
– Что это?! – В дрожащем голосе Леси был ужас.
– Это место, где вы приказали нам жить, – отрезал индеец, не оборачиваясь.
– Резервация, – угрюмо констатировала Нина.
– Мы приказали?! – Леся задохнулась от возмущения. – Мы?!
– Наши белые братья, Леся, мать их за ногу...
– Ну, знаете ли! Братья! В гробу я видела таких братцев, понял? – Лесин английский мало походил на язык Шекспира. – Не белые мы, понял? Русские мы! Советские! Красные!!!
В ней громко заговорил её менталитет.
– Предлагаю снять с мерзавца скальп, – ошарашенно предложила Нинуля. – Посмел, понимаешь ли, оскорбить отличницу, спортсменку, комсомолку!.. – Она согнулась от смеха. – Кстати, может, мы с ним наконец познакомимся? Как вас зовут, юноша?
Коляска спускалась с холма, индеец упорно молчал.
– Не желает разговаривать с проклятыми бледнолицыми, – вздохнула Нина. – Что ж, это верно...
– Шунка Скан, – процедил парень сквозь зубы.
– Небесный Пес? – удивилась Нинуля.
– Да! – удивился парень, останавливаясь.
– Ну вы даёте! – удивилась Леся, натыкаясь на него с разбега. – Господи, сплошной сюр какой-то...
Вывернув из-за растрёпанного куста, коляска задела дырявое парусиновое полотнище ближайшего типи, и из него почти тотчас же появилась немолодая женщина. На ней было мятое ситцевое платье в мелкий горошек, мокасины с осыпавшимся бисерным узором. Ввалившиеся глаза смотрели тревожно. Высунувшаяся из-за палатки тощая чёрная собака неуверенно тявкнула пару раз, и Шунка Скан, оглянувшись и шепнув что-то женщине, поспешно нырнул в типи, впихнув туда же ошеломлённых подруг. Следом вошла женщина.
Нина лежала на спине, чувствуя, как уходит боль в позвоночнике, и прислушиваясь к негромкому разговору рядом. Разговаривали Шунка Скан и женщина. Леся устало сидела, сцепив руки на коленях. Поодаль, под горой одеял, кто-то спал. В отверстии типи серело утреннее небо.
– Тю... – прокомментировала Нина озадаченно. – Насколько я поняла, отсюда половина народа под шумок в горы умотала... А я-то гадаю, чего тут так мало палаток! Для того их вождь и затеял эту заварушку в форту!
– Молодец этот вождь, – откликнулась Леся. – Соображает! Крутой мужик... – Она потерла плечо, на котором синел кровоподтёк.
– Между прочим, его зовут... м-м... какой-то Конь... Мустанг...
– Неистовый?! – вскинулась Леся. – Ташунка Витка?!
Шунка Скан и женщина, вздрогнув, повернулись к ней.
– Кончай людей пугать своим дакотским! – зашипела Нина.
– Стоп, а ты-то откуда, кстати, знаешь дакотский?! – опомнилась Леся.
– Обещала же за год выучить... – самодовольно сказала Нинуля. – Просто я тут брала кое у кого лакотско-английский словарь... – и тут же сама фыркнула над своей многозначительностью. – На самом-то деле я разобрала только пару слов, честно говоря... а остальное – моя мощная дедукция и интуиция!
Шунка тем временем незаметно скрылся, опустив полог типи, стало темно, и женщина, присев у очага, раздула тлеющие угли.
– Хо-олодно... – Леся поёжилась, а индианка, молча улыбнувшись, протянула ей какую-то дерюгу, в которую она блажённо закуталась. – О Господи, какая же тут нищета...
Внутри палатка была такой же ветхой, как и снаружи. Рисунки на её подкладке почти стёрлись, бизоньи шкуры сменились казёнными грубыми одеялами, не было ни оружия, ни парфлешей.
Пустота. Только на двух шестах висели длинные кожаные чехлы.
– А чего нас вообще сюда притащили? – осведомилась Нинуля сумрачно. – В заложники взяли, что ли?
– Да кому мы тут нужны?.. У тебя мания величия, мать... – Леся плотнее завернулась в одеяло, вытягиваясь рядом с подругой. – Кормить нас явно не будут, самим есть нечего... ну, а как говорил старый добрый д'Артаньян, кто спит, тот обедает...
– По-моему, мы попали куда-то не туда... – заметила Нина. – Или когда-то не в тогда!.. Кто ж такой этот Мустанг... Мустанг... – бормотала она в полудрёме. – Стоп! Леська, проснись! Уж не наш ли это Обгоняющий... Погоняющий... Подзывающий Мустанга?!
– Слушай... – Леся резко села. – Потому-то он нас и не убил! Клянусь, он нас узнал! О Господи... Это ж сколько лет прошло?!
– Как минимум, десять... – застонала Нина. Её вдруг обуял неудержимый хохот. – А мы – всё те же юные эльфийки!
Ой, не могу!.. Ладно, давай подумаем об этом потом, а? Лучше поспим хоть часок, а то мы завтра будем совершенно никакие...
– А для чего тебе быть какой-то? – Леся снова устроилась на одеялах. – Ладно, “тем, кто ложится спать, спокойного сна...”
Страшный шум раздался, показалось им, почти тотчас же. Гомон, детский плач, отчаянный собачий лай, сменившийся пронзительным визгом, отрывистые резкие слова команд... Леся подскочила, хватая подругу за руку:
– Чего это там, ёлки-палки?!
– Слушай, это местечко не Вундед-Ни, случайно, называется? – слабым голосом поинтересовалась Нина, оглядывая опустевшее типи. – Ты посади меня всё-таки. Хочу встретить смерть... сидя!
– Лучше умереть сидя, чем жить на коленях! – брякнула Леся, усаживая её на одеялах. – Ой!
Снаружи кто-то резко дёрнул покрышку типи, она затрещала. Тут нервы у подруг не выдержали, и они, не сговариваясь, в полный голос завизжали по-английски:
– Прекратите немедленно это безобразие! Здесь женщины! Дети!
– Инвалиды первой группы! – добавила Нинуля по-русски.
У входа мелькнул синий мундир. Светловолосый бородатый солдат изумлённо вытаращил на подруг глаза. Леся королевским жестом сбросила наземь одеяло и попыталась поправить волосы, меряя солдата уничтожающим взором. Взгляд Нинули был не менее презрительным. Попятившись, солдат исчез из виду.
– Помчался докладывать группенфюреру, – резюмировала Леся.
– Надеюсь, они все-таки не грохнут все эти шесты нам на голову? – поинтересовалась Нинуля, озираясь. – С них станется!
Шум снаружи вдруг стих, а у входа снова возник синий мундир. Мундир этот весьма хорошо сидел на высоком, статном, рыжеволосом и рыжеусом офицере лет двадцати семи-тридцати. Он медленно снял шляпу, поправляя рукой в белой перчатке блеснувшие на солнце волосы. Глубокий взгляд его ярко-синих глаз остановился на подругах.
– А вот и партайгеноссе Борман... – прошептала Леся.
– Тогда уж Кальтенбруннер. – Нина вдруг радостно взвизгнула: – Нет, Леська! Это же... это же... твой Фрэнк Харпер! Хэлло, Фрэнк!
Рыжеволосый офицер вздрогнул, шагнул вперёд, пристально всматриваясь в Лесю, потерявшую дар речи. Потом он перевёл взгляд на коляску, возвышавшуюся поодаль, и беззвучно пошевелил губами.
– Ха! – злорадно сказала Нинуля. – Молчишь, подлый колонизатор!
– Господи... – простонала Леся.
– Что, приятно встретить родное лицо? Давний поклонник, опять же... Ну, теперь ты не сможешь проявлять к нему материнские чувства!
– Иисусе... – продолжала Леся поминать имя Господне всуе.
– Заметь, Лесь, если в прошлый раз ты была оголена снизу, то сейчас ты оголена сверху, это для них более-менее привычно... Вообще мы с тобой прекрасно тянем на пару жертв краснокожих бандитов – ты почти голая, у меня платье разодрано... – Нинуля изощрялась в остроумии, более всего на нервной почве.
– О Боже... – Похоже, Леся других слов просто не могла вспомнить, так же, как и Харпер, которого будто столбняк хватил. Поняв это, Нинуля решила взять дело в свои руки.
– “Вот нашли мы друг друга, о, я иную судьбу не приемлю...” – язвительно вспомнила она старую песенку и тут же перешла на английский: – Сэр, не будете ли вы так любезны объяснить, что тут, собственно, происходит?
Харпер откашлялся, потирая ладонью висок и продолжая неотрывно глядеть на ответившую ему свирепым взглядом Лесю.
– Сэр, вы собираетесь с нами разговаривать, или нет?! Мы только вчера приехали с Востока навестить дядюшку в вашем форту, а тут какая-то стрельба, пальба, пожар! – Нинуля разошлась не на шутку. – Мы остались в живых только благодаря какому-то храброму юноше, который препроводил нас в безопасное место... И тут опять какой-то шум, гам! А мне так вредно волноваться... И вообще здесь душно! Жарко!
– Лапки к асфальту прилипают... – автоматически ввернула медленно приходящая в себя Леся.
Нина метнула на неё негодующий взгляд и томно закатила глаза, собираясь, судя по всему, упасть в обморок.
– Простите, леди! – тревожно встрепенулся Харпер, подскакивая к Нинуле и пытаясь обмахивать её шляпой. Он умоляюще покосился на Лесю.
– Миледи! – буркнула Леся, пододвигая поближе коляску.
Очутившись наконец на свежем воздухе, Нина радостно заявила:
– Эх, всегда приятно поморочить голову белому офицеру...
Но тут же её веселость резко увяла.
– Господи, что это?! – прошептала она одними губами.
Солдаты в синих мундирах прикладами сгоняли в барак женщин и детишек. Неподалеку пылал костер, куда другие солдаты стаскивали покрышки и шесты от типи, вытряхивали туда же убогое содержимое палаток. Стоял многоголосый стон, плач, ожесточенно лаяли собаки.
– Вы чего же это делаете, а?! – заорала не своим голосом Леся, фурией подлетая к Харперу и хватая его за рукав. – Убийцы! Палачи! Сволочи!! – Последнее прозвучало уже по-русски, но так же свирепо.
Фрэнк отшатнулся.
– Мы никого не убиваем, леди, – запротестовал он. – Эти люди арестованы, и мой отряд препроводит их в тюрьму Форта Нокс. Моих солдат подняли ночью по тревоге, потому что часть индейцев сбежала из этой резервации по направлению к канадской границе, а, прибыв сюда, мы обнаружили, что сгорел ещё и форт. Видимо, нападение было специально организовано. Возможно, среди поселенцев форта погиб и ваш дядюшка...
Подруги никак не отреагировали на эту горестную весть, но, поймав удивлённый взгляд Фрэнка, Леся спохватилась:
– Видите ли, нашего дядю Билли мы знали плохо, а приехали сюда исключительно по делам, связанным с наследством дедушки...
– Теперь к нему прибавится ещё и наследство дядюшки... Похоже, я становлюсь состоятельной невестой! – мрачно пробормотала Нинуля, не отрывая свирепого взгляда от происходящего. – Руки аж чешутся по автомату Калашникова!.. Послушайте, вы не могли бы обращаться с этими людьми более гуманно?! – перешла она на английский.
– Я выполняю свой воинский долг, леди, – холодно отозвался Фрэнк.
– А я-то ещё за тебя давеча заступалась... – презрительным полушёпотом припомнила Леся и отвернулась.
Нинуля же окончательно вскипела:
– Воинский долг?! Воевать с женщинами и детьми? Ваш воинский долг, сэр, состоял в том, чтобы не допустить нападения на форт!
Она тоже резко отвернулась от опешившего Фрэнка, машинально оглядывая солдат, и вдруг ахнула.
– Ёлки зеленые! Лесь! А этот-то что здесь делает?!
– Кто? – растерялась Леся.
– Посмотри вон на того стриженого кр-расавчика в синем мундирчике! – кровожадно прорычала Нина. – Он тебе никого не напоминает?
– А кого он мне должен напоминать? Покойного дядюшку Билли?
– Это же твоя Птичка!
– Что-о? – Леся уставилась на смуглолицего невысокого человека в мундире и мокасинах.
Тот украдкой бросил на подруг быстрый внимательный взгляд, и Леся тоже ахнула.
– Не может быть!
– Может, может... – мрачно сказала Нина. – Между прочим, именно так и одевались индейские разведчики, служившие при американских войсках... пауни там всякие... но чтобы дакота!.. – В её голосе прозвучал священный ужас.
– Власовец чертов, прости Господи, – с отвращением бросила Леся. – Сплошные разочарования... Эх!
И тут же подскочила от вопля Нинули:
– Что же они делают, в конце-то концов?! Это же трубка! Священная трубка!!!
Безжалостное пламя костра лизало резной чубук большой трубки, украшенной перьями. Увидев, как один из солдат норовит вытряхнуть туда же содержимое берестяного короба, Нина закричала не своим голосом:
– А ну, прекратите! Вы с ума сошли!
На сей раз на её вопль обратила внимание не только Леся, но и оторопевший солдат, отвлёкшийся от своего занятия, а все остальные, включая Харпера, разом обернулись. Леся снова поймала напряжённый взгляд Птицы.
– Офицер! – Нинуля, как истинный холерик, сразу сообразила, что именно соврать. – Мистер Харпер, вы понимаете, что вы делаете? Да любой вашингтонский музей отвалит вам за эти... безделушки не одну сотню долларов!
Она попала в точку. При слове “доллары” все сразу насторожились.
– Что-что, а менталитет янки я знаю хорошо! – похвалила сама себя Нинуля. – Лихо я их, а, Лесь?
Леся тем временем продолжала удивлённо смотреть на Птицу, заметив, как облегчённо просветлело его сумрачное лицо, когда солдаты, посовещавшись, стали складывать разные предметы из индейских палаток в отдельную кучу. Встретившись с Лесей глазами, Птица, совершенно, как когда-то, едва заметно ей подмигнул, и тут же шагнул в сторону.
– “Слабая тень улыбки скользнула по бледному, без кровинки, лицу Боромира...”
– хмыкнула Нинуля, тоже с удивлением присматривавшаяся к Птице. – Чего это он, а? Совесть проснулась?
– Чего-то тут вообще не то... – озадаченно констатировала Леся. – Может, он это... Штирлиц? Наш человек в Гаване?
– Рихард Зорге... – отозвалась Нинуля. – Кстати, твой Харпер несётся сюда на всех парусах... любви, кхе-кхе... Смотри, как я сейчас изображу перед ним радистку Кэт! – Она приосанилась.
Леся фыркнула.
Фрэнк Харпер шагал к ним, держа в руке шляпу.
– Слышь, мать, а вот интересно, как он себе-то объяснил наше появление, а? Решил, что у него белая горячка, что ли? – толкнула подругу локтем Леся.
– Мы просто хорошо сохранились. Омолаживающий крем “Нивея”! Для вас и ваших детей!.. Что, простите, сэр?..
– Если вас это интересует, леди, вы тоже можете выбрать себе какой-нибудь индейский... сувенир, – нерешительно предложил Харпер.
– На память о безвременно ушедшем дядюшке Билли?.. – съязвила Нинуля по-русски и тут же мило улыбнулась офицеру. – Это было бы любопытно, сэр, благодарю вас!
– Оч-чень любопытно... – вздохнула Леся, подвозя коляску поближе к груде сваленных в кучу вещей.
Нина растерянно переводила взгляд с одного свёртка шкур на другой. Как бы ища помощи со стороны, она неуверенно огляделась и тут заметила, как Птица выразительно смотрит на самый невзрачный из этих свёртков.
– Лесь, подай мне во-он тот пакет...
– С портретом Боярского? – машинально осведомилась Леся, выуживая из кучи маленький замусоленный свёрток.
– Та-ак, и что бы ещё такое взять для отвода глаз? Лесь, а?
– Да я бы вот эту погремушечку
взяла... – рассеянно сказала Леся.
– Племяннику в подарок? – невозмутимо спросила Нина. – Валяй. Хотя, я думаю, он предпочел бы очень рыжий скальп одного офицера... Прекрасное украшение для прихожей!
Едва Леся успела подобрать погремушку, как из-за ближайшего холма послышались выстрелы.
– Нет, это твое “крутое кинцо” никогда не кончится, по-видимому, – устало вздохнула Нина. – Кого там на сей раз отстреливают? Наших, или белых?
– Очень даже наших! – крикнула Леся, бросаясь вперёд. – Это же Шунка!
Двое солдат конвоировали медленно бредущего, связанного Шунку, – один подталкивал его в спину прикладом, другой держал наизготовку ружьё.
– Господин капитан! – обратился идущий впереди солдат к Харперу. – Мы задержали неподалеку краснокожего, он оказал сопротивление. Ваши приказания, сэр?
Харпер открыл было рот, но сказать так ничего и не успел, – Леся вцепилась в него, как бультерьер в домушника:
– Только через мой труп вы его расстреляете! Господин капитан... Фрэнк... ну пожалуйста, не надо, вы же такой добрый, такой, такой...
– Сякой! – Нинуля быстро сориентировалась в обстановке. – Дело в том, капитан, что это и есть тот благородный юноша, который спас нам жизнь прошлой ночью!.. Леська, – продолжала она по-русски, – отчепись от человека, не дай Бог, в обморок грохнется... Какая-то у него неадекватная реакция! А ей лишь бы на белых офицерах повисеть...
Придя в себя, Леся поспешно отстранилась.
– А впрочем, виси, – великодушно передумала Нинуля. – Может, и правда он нашего Шунку помилует!
– Пусть только попробует не помиловать! – зловеще прошипела Леся.
Харпер тем временем краснел, бледнел и зеленел.
– Леди... – промямлил он, слегка заикаясь. – Уверяю вас, мы вовсе не собираемся никого расстреливать! Этих индейцев будет судить военный суд, тогда ваши показания могут смягчить его участь.
– Буду я ещё по американским судам таскаться! – тихо фыркнула Нина. – Наш Мустанг всех освободит гораздо раньше!
Шунку вслед за остальными индейцами втолкнули в барак, возле которого тут же встали часовые. Подруги облегчённо переглянулись.
– Ну, а теперь что? – вздохнула Нина.
– Ты меня спрашиваешь? – вздохнула Леся. – Ты лучше вон его спроси, – она кивнула на Харпера.
– Это твоя карма, ты и спрашивай! – злорадно огрызнулась Нина.
Леся свирепо на неё покосилась, и с мученическим выражением лица повернулась к Фрэнку.
– Капитан, мы можем рассчитывать на вашу помощь? Мы так устали... так нуждаемся в отдыхе, еде...
– Приюте и ласке... – продолжала острить Нина, к счастью, по-русски. – Не будет ли так любезен многоуважаемый джинн...
– Будет, будет, шашлык из тебя будет... – пробурчала Леся.
– Сейчас мы разобьём лагерь! – пылко вскричал Фрэнк. – А к вечеру, если представится возможность, вы сможете отправиться в форт!
И он начал поспешно отдавать приказания засуетившимся солдатам.
– Чего это он так обрадовался? – угрюмо проронила Леся, явно предчувствуя недоброе.
– Ну как же, офицерская палатка, отдельная... Не фиг было сверкать тут то голыми ногами, то голыми плечами! “И девочек наших ведут в кабинет!” – очень кстати припомнила Нинуля душераздирающий белогвардейский романс. – Лично я займусь тогда вон тем молодым лейтенантиком...
– Бедняга! – жалостливо вздохнула Леся.
– Да, они ещё не знают, с кем связались...
И обе с надеждой воззрились на вожделённую офицерскую палатку, потому что солнце припекало всё сильнее и сильнее.
Вечерело.
В пресловутой палатке на груде одеял мирно спала Леся. Рядом с ней сидела Нинуля и, ожесточённо пыхтя, пыталась заштопать свое эльфийское платье. Сделав последний стежок, она удовлетворённо выдохнула и начала натягивать его на себя, но, запутавшись в многочисленных складках, издала придушенный вопль:
– Леська, помоги мне платье надеть!
– О Господи... – пробормотала Леся, открыв один глаз. С трудом поднявшись, она помогла бессильно трепыхавшейся подруге справиться с платьем, и, снова укладываясь на место, буркнула: – Чего это ты так озаботилась своим внешним видом, мать? Ей-Богу, роль жертвы насилия тебе была очень к лицу... – И, не дожидаясь Нинулиной реакции, снова закрыла глаза.
– Если уж мы начали прикидываться благородными ледями, то нужен соответствующий прикид! – отпарировала Нинуля. – Тебе бы, кстати, тоже не мешало... – Она осеклась, услышав слабое поскрёбывание у палатки. – Войдите! Ой...
Это был Птица.
– Я принес вода для леди. – Голос его был подчеркнуто бесстрастен, но в глазах, устремлённых на подруг, прыгали чёртики.
– Воды?.. – Леся мгновенно проснулась, ответив Птице столь же выразительным взглядом. – Послушайте...
– А ты хотела шампанского? Или “Сангрии”? – меланхолически накручивая нитку на иголку, осведомилась Нинуля по-русски. – Ты спроси, может, он и правда наш человек? Алекс – Юстасу...
– Да погоди ты! – рыкнула Леся. – Я не могу сосредоточиться, ё-моё! – Она опять перешла на английский: – Погодите, погоди... а почему ты... почему он так плохо говорит по-английски? Прямо как я...
– Леська... – вполголоса сообразила Нинуля под весёлым взглядом Птицы, – у этих палаток просто о-очень тонкие стенки!
Птица выразительно кивнул, бесшумно подходя ближе и присаживаясь на корточки.
– Вечером белые леди ехать в форт. С солдатами.
– В форт? – Леся недоуменно заморгала. – С солдатами?
– Должны ехать, – повторил Птица тише.
– Должны?! – возмутилась Леся шёпотом. – Ну, знаете ли... Чего он командует-то?
– Обязаны, Леся! – встрепенулась Нинуля. – Нет, всё-таки не зря я требовала для тебя платье!
– Платье? – тупо переспросила Леся в очередной раз.
– “Рафаэлло”, Леся! С нежным вкусом! – У Нинули, похоже, начинало лопаться терпение. – Если говорят, что надо ехать, значит, поедем! Интересно, а что тут-то намечается?
– Дакота везти Форт Нокс, – невозмутимо сказал Птица, блеснув глазами.
– Мустанг? – возликовала Нинуля приглушённым шепотом.
– На мустангах? – Леся совершенно отказалась что-либо понимать.
– На тройках с бубенцами! – тяжело вздохнула Нина, с жалостью покосившись на подругу под беззвучный смешок Птицы. – Молчи лучше, а?
– А? А-а... Простите, постоянный нервный стресс... тяжёлое детство, деревянные игрушки, вечно голодная прислуга... – Леся потёрла лоб и взмолилась: – Птица, ну по старой дружбе... ну можешь ты по-русски... тьфу, по-человечески объяснить, что тут происходит-то?!
– И почему нас до сих пор не укокошили, хотя давно пора было... ещё в прошлый раз... и что это за свёрток мне подсунули, и вообще! – Нинуля тоже решила выяснить всё, и сразу.
Обрывая их, Птица вскинул руку и с минуту напряжённо прислушивался. Потом повернулся к подругам, и уже без улыбки сказал быстрым полушёпотом:
– Вы должны увезти отсюда этот свёрток. Я вернусь за ним в форт.
– Господи, да что там такое в этом свёртке? – изумилась Леся. – Полное собрание сочинений Сат-Ока, что ли?
– Большая трубка войны и мира! – рявкнула Нина. – Перестань наконец тупо острить!
Птица опять поднял руку, и обе девицы разом умолкли.
– Это... – он произнёс незнакомое слово. – Об этом говорил вещий сон Орла Со Сломанным Крылом.
– О чём, о чём?! – Леся на глазах выпадала в осадок.
– Наши этнографы переводят это как “священная связка”, – пояснила Нинуля, – хотя я толком и не знаю, что это такое...
– Связка? Какая ещё связка?
Нина уже перестала обращать внимание на Лесину тупость и нетерпеливо повернулась к Птице:
– А где сам Орёл?
– Он умер несколько лет назад, – тихо сказал тот.
В палатке воцарилось молчание.
– Его убили? – запинаясь, спросила Леся.
– Можно сказать и так, – коротко ответил Птица.
– А... Нога? – осторожно спросила Нина. – Он где? Он с...
– Он убит.
– А Шест? – Голос Нины был едва слышен.
– Тоже.
Птица встал. Нина с минуту молча смотрела на него, а потом вдруг резко запрокинула голову, пытаясь удержать слёзы.
– Как это убили? – спросила Леся дрожащим голосом. – Не может быть... пожалуйста, Птица...
Она вскочила, умоляюще цепляясь за руку Птицы, и тот, поглядев на неё, вдруг провел пальцами по её щеке.
Вошедший в палатку Харпер окаменел.
Отняв руку, Птица неспешно проскользнул мимо него, а Леся, обернувшись, испепелила офицера взглядом.
– Стучать надо, когда входишь к дамам! – прошипела она.
– Куда стучать-то? – среагировала Нина машинально.
– Да хотя бы по своей голове! – прорычала Леся.
– Что случилось? – робко поинтересовался Фрэнк.
– Дядюшку вот оплакиваем... незабвенного! – буркнула Нина, утирая глаза.
Харпер всем своим видом выразил глубокое сочувствие.
– Выйдите, сэр, мы не одеты! – Нина решила изобразить ханжу.
– Так. Стоп! Погоди... – Лесю явно осенила какая-то глобальная идея. – Нет уж! Отсюда он не уйдёт! Живым, по крайней мере... – Глубоко вздохнув, она улыбнулась Харперу. – Капитан, надеюсь, вы лично проводите двух беззащитных дам в форт?
– Ты чего? – на сей раз озадачилась Нина.
– Ничего! Не видишь, встретила наконец мужчину своей мечты! – огрызнулась Леся, и, продолжая изо всех сил удерживать на лице томную голливудскую улыбку, опять повернулась к Фрэнку. – Мистер Харпер, вы же не сможете отказать нам... мне в этой маленькой любезности? Когда кругом рыщут шайки кровожадных дикарей... нет, я могу доверить свою жизнь только такому благородному человеку, как вы, сэр... Уф! И откуда что берётся? – по-русски удивилась она.
Нинуля продолжала изумленно на неё взирать.
– Мои обязанности, леди, к сожалению, удерживают меня здесь. Мне необходимо дождаться прибытия майора Бентона с отрядом... – слабо запротестовал Фрэнк.
– Ага... – задумчиво протянула Нина, начиная вглядываться в происходящее с некоторым интересом. – А если прихватить с собой ещё и лейтенанта, то весь наличный офицерский состав выйдет из строя!
– Сообразительная ты наша! – хмыкнула Леся и снова перешла на английский. – Мистер Харпер, ну разве никак-никак нельзя это устроить? Мне бы так хотелось, чтобы в таком опасном путешествии меня сопровождали вы, а не какой-нибудь посторонний человек...
В глазах Харпера, устремленных на Лесю, восторг уже смешивался с испугом. Нина посмотрела на подругу с уважением и подхватила:
– Капитан, вы с лейтенантом могли бы проводить нас в форт, а потом, если вас удерживают здесь ваши скучные обязанности, вы вернётесь. Хотя я не понимаю, почему какой-нибудь сержант не сможет с таким же успехом передать этих пленных куда-то там... – Нина капризно сморщила носик.
– Хорошо, леди, – сдался наконец бедный Харпер. – Я с удовольствием провожу вас в форт.
Подруги облегчённо выдохнули.
Закатное солнце заливало красноватым светом небольшую комнату, в которой, несмотря на явные усилия привести её в приличный вид, царил некоторый беспорядок. Продранные сиденья гнутых стульев, разломанный в щепки край стола, отбитые подлокотники дивана, – всё это, а также подозрительные бурые пятна на стенах указывали, что совсем недавно в этой комнате происходило нечто весьма неприятное. Нина, сидевшая на диване, нарочито испуганно озиралась, вполуха слушая молодого лейтенантика, – темноволосого юношу с наивным взглядом серых глаз и густыми ресницами.
– Простите, леди, но мы нигде не могли найти свечей. Поэтому нам сейчас принесут факелы...
– Факелы? Очень романтично! Прямо-таки как в романах Вальтера Скотта...
Ой! – Нина прикусила язык, пытаясь припомнить, в каком веке писал только что упомянутый.
– Вы читали сэра Вальтера Скотта? – вскинулся юноша. – Признаться по чести, я тоже весьма увлечён этим автором...
Попав в родную стихию, Нинуля начала было разглагольствовать о литературе, но тут в дверь постучали, и вошел Харпер.
– Лейтенант Джонсон, я поручаю вам безопасность наших дам.
Лейтенант вытянулся в струнку. Нина нахмурилась, соображая, как бы задержать Харпера. Но сообразить так ничего и не успела.
– Джонсон и Джонсон – мы заботимся о вас и о вашем здоровье! – появляясь из другой комнаты, прокомментировала Леся.
Фрэнку явно требовалась забота о его здоровье – он застыл с раскрытым ртом. Лейтенант, впрочем, тоже.
– Эй, чего это они? – Леся несколько удивилась. – Я что-то не то сказала?
– Хорошо смотришься, крошка, – хмыкнула Нина, – только и всего... У прежней хозяйки этого платья, – упокой, Господи, её душу, – был неплохой вкус!
Строгое синее платье выгодно подчеркивало стройную Лесину фигурку.
– Ну всё, теперь ты можешь брать своего капитана голыми руками! – сказала Нина и замурлыкала: – “Капитан, капитан, подтянитесь, только смелым покоряются моря!”
– Ты это о чём? – холодно поинтересовалась Леся, прошествовав по комнате и с королевским величием опускаясь в кресло.
– Так, ни о чём, госпожа прекрасная маркиза... Кстати, почему бы нам не изобразить знатных дам откуда-нибудь ... э-э... из Венгрии? Заодно объяснится наш непонятный язык...
– Тогда уж сразу из России! Анастасия Ягужинская инкогнито!
– Не поверят... А между прочим, твой Фрэнк собирается смыться. Ты будешь его задерживать, или нет? Я-то свою задачу героически выполняю... – Она обворожительно улыбнулась лейтенанту. – Но на двоих меня, учти, может не хватить...
– А что ты мне предлагаешь с ним делать? Накормить? Напоить? Спать уложить?
– Напоить вернее всего! – философски заметила Нинуля. – Последнее-то наверняка отпадает?
– Ну почему же... – пробормотала Леся. – Ради святого дела я все могу! Или стриптиз... м-м... на столе изобразить?
– Это венгерская маркиза-то? Фи, Леся! – И, в очередной раз заученно улыбнувшись, Нина рассыпалась в любезностях, обращаясь сразу к Фрэнку и к лейтенанту, выразительно поглядывая при этом на Лесю.
Фрэнк поглядывал на Лесю не менее выразительно.
– И вот мы благополучно избежали всех опасностей, – заканчивала тем временем Нинуля свою восторженную тираду, – благодаря храбрым офицерам американской армии! Если бы мы сейчас находились в моём имении... гм... я бы предложила поднять в честь своих спасителей бокал шампанского! И выплеснула бы его им в бледнолицые морды! – добавила она столь же патетически, но уже по-русски.
Леся расхохоталась, Харпер подхватил смех, не сводя с неё глаз, но тут же вскочил, осененный какой-то идеей.
– Винный погреб форта должен был уцелеть, леди, – выпалил он. – С вашего позволения, я распоряжусь...
– Заработало! – обрадовалась Нинуля. – “Корнет Оболенский, налейте вина!”
– Мужчины есть мужчины, им лишь бы надраться... Кстати, под имением ты подразумеваешь мамину дачу, Мата Хари ты наша?
– Ну, на своей даче я пила шампанское, – отреагировала Нина. – А вот найдут ли они его здесь? Держу пари, сейчас нас будут поить какой-нибудь кислой гадостью, бордо каким-нибудь... чего они тогда пили-то?
Она не ошиблась – вино действительно оказалось очень кислым, и подруги осторожно его отхлёбывали, старательно скрывая гримасы. Мужчины тем временем подливали себе виски.
Когда в комнату внесли факелы, Нина вовсю заясняла изрядно захмелевшему лейтенанту про своё богатое венгерское имение, а тот, судя по всему, уже мысленно прикидывал, не оставить ли ему армейскую лямку и не переселиться ли жить в дикую Венгрию. Леся же изо всех сил слушала Харпера, предавшегося описанию тягот воинской службы.
– Минутку! – изящно прервала она его, оборачиваясь к Нинуле. – Ау, дорогая герцогиня! По-моему, процесс винопития как-то медленно движется! Может, им предложить чего-нибудь... э-э... покруче?
– Знаменитый коктейль “Северное сияние”, или “Выключатель”, только назови его как-нибудь пооригинальнее...
– “Петербургские тайны”, – хмыкнула Леся, непринуждённо подливая вина из своего бокала в стакан с виски, стоявший перед Харпером.
– “Парижские тайны”, тогда уж...
– “Пайн-риджские”,
шери контесс!
Мужчинам коктейль явно понравился, и они увлечённо его дегустировали.
– По-моему, они уже теряют над собой контроль! – буркнула Нина, пытаясь вырвать свою руку у лейтенанта, восторженно припавшего к ней губами. – Пора смываться, мать! – Она свирепо выплеснула содержимое своего бокала за диван. – Кажется, под диваном лужа...
– Поменьше бы трещала про своё имение, помещица, тоже мне... – ехидно среагировала Леся, ловко выскальзывая из объятий Харпера. – Но ты в чём-то права... Где там этот чертов Птица?!
Ответом ей был громкий стук в дверь.
– А вот и наш Птичка! – обрадовалась Нина.
– Ох... – только и сказала Леся.
От синих мундиров у подруг зарябило в глазах. Сразу пятеро или шестеро солдат с грохотом ввалились в комнату. Они волокли нещадно скрученного ремнями индейца, осыпая его ударами и бранью. Один из солдат дернул его за связанные руки, заставляя встать прямо.
Фрэнк тоже попытался выпрямиться, но это ему не удалось, и он рухнул обратно в кресло.
– Кто это? – еле ворочая языком, осведомился Фрэнк.
– Кто это? – эхом повторили подруги.
Пленник медленно поднял окровавленную голову, и из-под слипшихся прядей волос, упавших ему на лоб, блеснули тёмные глаза.
– Господин капитан, пленные индейцы сбежали! – возбуждённо выпалил солдат. – Но нам удалось схватить главного смутьяна! Это и есть тот самый Мустанг!
– Нет... – прошептала Леся с ужасом.
– Герой нашего времени... – пролепетала Нина. – Приятно наконец познакомиться...
Фрэнк снова попытался встать, и снова безуспешно.
– По-моему, нам пора брать командование на себя! – пробормотала Нинуля.
– Тоже мне, кавалерист-девица! – взвизгнула Леся. – Что делать-то будем?!
– Мустанга спасать, конечно! – Тряхнув головой, Нина повернулась к лейтенанту. – Боже мой, Оливер, неужели эти ужасные индейцы теперь нападут на нас?!
– Никогда, леди! – торжественно заявил лейтенант, и резко встал. К всеобщему удивлению, это ему-таки удалось.
Харпер сфокусировал на нём мутный взгляд, и наконец кое-как выговорил:
– Лейте-на-нант Д-джонс! В погоню за дикарями! Нем-медленно! – Голова его упала на грудь, и раздался оглушительный храп.
– Пьяные мужчины – это так прекрасно, – вздохнула Леся тяжко, и осторожно высвободила руку из цепких пальцев Фрэнка. – Бр-р!
Пошатываясь, Джонсон сделал несколько неверных шагов к двери. И дамы, и солдаты, и пленник следили за этим процессом с нескрываемым интересом. Лейтенант уже занёс ногу над порогом, но тут, будто вспомнив что-то, вдруг развернулся и резво устремился обратно к дивану.
Точнее, к Нинуле, в глазах которой интерес сменился тихим ужасом.
– Мисс! – торжественно провозгласил лейтенант. – Леди!
– Ваше императорское высочество! – шепотом подсказала Леся.
– Моя дорогая леди! Я н-надеюсь, что имею... имею... право так вас назвать... п-потому что... п-потому что те чувства, к-которые пылают...
– О Господи! – простонали дамы дуэтом.
Почему-то ободрившись этим, лейтенант продолжал:
– К-когда я вернусь к вам... с победой... вы мне позволите, как вашему... вашему в-верному рыцарю...
– Что? – тупо переспросила Леся, думая, что ослышалась. – Ещё один толкинутый, что ли?
– Вальтерскоттнутый, Леся! – сквозь зубы сказала Нина и устало перешла на английский: – Дорогой Оливер! Я с удовольствием выслушаю вас, когда вы вернётесь с победой, но, к сожалению, сейчас не время для этого! Вас призывает ваш воинский долг...
– Воинский д-долг! – взревел лейтенант, и, опрокинув по дороге стул, ринулся к двери.
– Господин лейтенант, а что с пленником-то делать? – растерянно спросил державший индейца солдат, очевидно, придя в себя.
– Расстрелять! – упоённо вскричал Джонсон. – Или нет! Я должен лично его допросить! Под замок! Под замок злодея!
Подруги перевели дыхание.
– За мной, солдаты! – продолжал надрываться лейтенант. – Вперёд! В бой! Наш воинский долг – защитить прекрасных дам!
– Ужасных дам... – шепнула Леся.
– Уф! Убрался наконец! – глубоко вздохнула Нина, с радостью глядя на захлопнувшуюся дверь. – Одно утешает – далеко он их не уведёт... Так, с офицерами расправились. Что теперь?
Двое оставшихся в комнате солдат тем временем начали подталкивать пленника к двери прикладами. Он бросил на подруг ещё один напряжённый взгляд, и попытался вырваться.
– Солдаты! – бойко начала Нинуля. – Не хотите ли...
Леся схватила со стола бутылку с виски, пробормотав:
– Надеюсь, ты это имеешь в виду?..
Солдаты, не обращая внимания на усилия подруг, продолжали тащить из комнаты сопротивлявшегося индейца, и наконец, один из них, громко выругавшись, ударил его по голове прикладом.
Леся зажмурилась, услышав только грохот тяжело упавшего тела.
И тут снаружи опять послышались выстрелы.
– Что там? – слабо спросила Леся, не открывая глаз.
– Леська, давай быстрей развязывай Мустанга! Они ушли! Он, может, ещё живой! – выпалила Нинуля на одном дыхании. – Господи, как я уже домой хочу-у...
Леся со стоном открыла глаза.
Огляделась.
И снова зажмурилась.
– Крибле-крабле-бумс! – зловеще продекламировала Нинуля. – А вот и мой родной диванчик! Нет, я, конечно, хотела оказаться дома, но тащить за собой такую компанию... Лесь, не спи, замёрзнешь!
– А чем это тебя моя компания не устраивает? – поинтересовалась Леся чуть слышно.
– Да я не тебя имела в виду, – кротко отозвалась Нина. – Я про этих двух... хм... молодых людей...
– Я поняла... – сказала Леся, завороженно уставившись на растянувшегося поперёк комнаты, всё ещё связанного Мустанга и храпящего в кресле Фрэнка. – Это всё мои проклятые линзы от “Северного ветра”! Вечно чего-то не того кажут! Хотя квартира вроде бы твоя...
– Моя, моя... – радостно согласилась Нина, с наслаждением обводя взглядом забитые до предела книжные полки, телевизор в углу, картины на стенах. – Какое счастье...
– Это ты про Фрэнка? – осведомилась Леся, сжимая ладонями гудящую голову.
– Про Мустанга! Наконец-то я вижу индейца в своей комнате!
– Не уверена, что твоя мама так же обрадуется... – Леся, кряхтя, встала. – А где она, кстати?!
– Ну... мама вообще-то собиралась в город. Пока мы шарахаемся по ролевушкам... но свет-то почему горит? Глубокой ночью!
Часы показывали двадцать минут четвёртого.
– Господи, какое действительно счастье!! – вдруг заорала пришедшая в себя Леся. – Ура! Я сейчас!
И она исчезла в ванной, откуда послышался плеск льющейся воды.
– Куда ты?! – занервничала Нина. – А я что с ними должна делать? – Она наклонилась и осторожно потрогала плечо лежавшего рядом с диваном индейца. Плечо было тёплое. – Слава Богу, живой!.. Эй, Подзывающий Мустанга! Очнись, а? – В голосе Нины появились подозрительные плачущие нотки.
Индеец вдруг открыл глаза, быстро перевернулся и каким-то образом ухитрился сесть.
– Развяжи меня, – глухо сказал он по-английски.
– С удовольствием бы... – растерялась Нина. – Но как? У меня, знаешь ли, несколько ограниченные возможности...
Подзывающий Мустанга огляделся и увидел на журнальном столике забытый перочинный ножик, которым когда-то обрезали гладиолусы.
Когда Леся наконец вернулась, то увидела сидящего возле дивана индейца и Нину, старательно перепиливающую тупым ножиком верёвки на его руках. Оба мирно беседовали. В кресле столь же мирно храпел Фрэнк.
– ... А я-то думаю, почему ты не удивился ни капельки? – сказала Нина и радостно заорала, увидев подругу: – Леська, поищи там на кухне чего поострее!
– Горчицу, что ли? – поинтересовалась Леся. Но послушно принесла острый нож. – Погоди, вы это о чём вообще толкуете?
– Оказывается, всё это было заранее запрограммировано! Ну, помнишь загадочный вещий сон Орла? Там были и мы с тобой, и “священная связка”, и перемещения во времени и в пространстве... Короче, всё, что с нами случилось! Постой, – Нина ошарашенно уставилась на Фрэнка, – а этот, что, тоже был в вещем сне?
– Нет, – коротко бросил Подзывающий Мустанга, и, прищурившись, оглядел офицера. – Этого – не было.
– Подозреваю, сейчас его вообще не будет. Как такового, – вздохнула Леся, забирая у подруги нож. Под пристальным взглядом индейца она прикусила язык и прилежно продолжила начатое подругой дело. – Пилите, Шура, пилите...
– Иктоми в своём репертуаре, короче, – подытожила Нинуля.
Леся с трудом допилила последнюю верёвку, встала, и, нахмурившись, подозрительно оглядела поднявшегося индейца.
– У него как минимум сотрясение мозга, – сказала она мрачно.
– Открой окошко, Лесь. Душно. И как там насчёт накормить гостей? Народный индейский обычай...
Леся распахнула окно, ветер донёс шум листвы растущих возле дома вязов. Подзывающий Мустанга напряжённо всмотрелся в сырую непроглядную тьму, и вдруг, подхватив с дивана “священную связку”, одним прыжком оказался возле окна и исчез в ночи.
– Манеры у него – ни мне “здрасте”, ни тебе “спасибо”, ни нам “до свидания”... – ошарашенно пробормотала Нинуля фразу из пошлого анекдота.
– Слава Богу, хоть первый этаж! – буркнула Леся и бросилась к входной двери, на ходу накидывая на мамин халат папину штормовку. – О чёрт!!
Нина посмотрела ей вслед, и, поняв, что это надолго, подтянула к себе подушку и прилегла, пытаясь не обращать внимания на храп Фрэнка.
Минут через двадцать она, однако, несколько занервничала и приподнялась, с тревогой прислушиваясь к ночным звукам за окном. И испуганно вскрикнула, когда в светлеющем проёме возник чёрный силуэт.
Подзывающий Мустанга, сидя на подоконнике, рывком втащил в комнату ойкнувшую Лесю.
– В чём дело? Что за акробатические этюды, в конце-то концов? – грозно осведомилась Нина, с облегчением присаживаясь.
– Нашему гостю вздумалось отправиться в Дакоту! Автостопом, очевидно, – устало проворчала Леся, отбрасывая со лба мокрые волосы. – Я ж говорю, сотрясение мозга... Нет, Нинуля, индейцы в доме – это вовсе не так приятно, как тебе кажется!
И она опять устремилась в ванную, волоча за собой пленника. Тот, как ни странно, молча подчинился.
Позднее утро осветило крепко спящую квартиру. В кресле беспокойно ворочался, не открывая глаз, Фрэнк. На диване посапывала Нина, рядом, прямо на полу, – измочаленная вконец Леся. Самым сладким, очевидно, сном, спал в соседней комнате Подзывающий Мустанга, чисто вымытый, перевязанный и сытый.
– Лейтенант!
Мирную тишину нарушил невнятный хриплый рык.
– Лейтенант!
Леся перевернулась на другой бок и с протяжным стоном накрыла голову подушкой.
– А поутру они проснулись! – жизнерадостно объявила Нинуля с дивана. – Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!
– Ты это кому? – угрюмо спросила Леся, садясь и одёргивая халат.
– Да вот, звоню по “02”, чтобы забрали пьяного дебошира! – У выспавшейся Нинули было на редкость хорошее настроение. – Ну ты чего, собираешься заниматься своим поклонничком, или как?
Леся выпрямилась, ожесточённо раздирая пальцами спутанные волосы.
– Придётся, а то он ещё загубит ваше лучшее кресло! Похоже, таскать этого типа по сортирам – вечная моя карма... Подъём, товарищ капитан!
Мотая головой, Фрэнк с трудом разлепил отёкшие веки, поморгал и уставился на окружающее изумлённым и мутным взором.
– Что, допился до белой горячки? – злорадно осведомилась Леся, безжалостно хватая его за шиворот.
Нинуля тихо корчилась от смеха.
– “Алька Зельтцер” – лучшее средство от похмелья! – наконец изрекла она. – Нацеди-ка ему кваску, Леська!
– Может, ему ещё пузо почесать? – поинтересовалась Леся, направляя Фрэнка по проторённому маршруту.
Когда несколько протрезвевший Фрэнк снова опустился в кресло, он с интересом осмотрел весьма открытый сарафанчик Нины, успевшей переодеться, и коротенький халатик Леси.
– Где это я, собственно? – игриво спросил он.
– Вовсе не там, где ты думаешь! – огрызнулась Нина, и тут же издала испуганный вопль, увидев, как Харпер поймал Лесю за руку.
Почти в то же мгновение в проёме двери бесшумно возник Мустанг.
– По-моему, пора украшать чьим-то рыжим скальпом мою прихожую! – Нина сразу несколько успокоилась и развеселилась.
В отличие от Фрэнка, который замер в изумлении.
– Ну чего ты орёшь? – укорила подругу Леся, вырывая руку. – Я и сама справлюсь!
– Ты что, умеешь снимать скальпы? – осведомилась Нина кротко.
– Я протестую!!! – нервно вскинулся Фрэнк.
Подруги тихо зафыркали.
– Ладно, хватит смеяться над чужим несчастьем... – оборвала смех Нина, поглядев на изменившееся лицо бедного Фрэнка.
– Что, жалко птичку? – съехидничала Леся.
– Нету здесь Птички! – рявкнула Нина. – В Дакоте остался! И вообще объясни человеку популярно, где он и что с ним! А ты, Подзывающий Мустанга, проходи, садись, будь как дома!
– Но не забывай, что ты в гостях... – брякнула Леся.
Индеец молча прошёл в большую комнату и по-хозяйски расположился на полу.
– Моё имя теперь не Подзывающий Мустанга, – спокойно сказал он. – Меня зовут Ветер, Живущий В Горах.
– Ветер?
– Круто... – пробормотала Леся и покосилась на Фрэнка, пребывавшего в полной прострации. Взгляд его метался по комнате. – О Боже, кажется, грядёт очередная мужская истерика... У тебя выпить не найдётся?
– Чего-о? – Нинуля воинственно подбоченилась. – Хватит пьянок!
Фрэнк тем временем вскочил и кинулся к двери.
– Ну вот, и этот в Дакоту направляется! –- простонала Леся, бросаясь следом.
– Не выпускай! – крикнула Нинуля. – Если он увидит машину, то окончательно свихнётся!
– Стиральную? – Леся подавилась неуместным смешком, оттаскивая Фрэнка от входной двери. – Дорогой сэр, я понимаю, что для вашей нежной души всё это – чересчур тяжкое испытание, но придётся смириться... Честное слово, мы не собирались вас сюда тащить, вы это сами как-то... И вообще здесь гораздо интереснее, вот увидите!
– Он уже видит! – фыркнула Нина. – Ветер, – она повернулась к индейцу, – может, ты сам ему всё это объяснишь, а? Земляк всё-таки... э-э... современник... короче, товарищи по несчастью!
Леся, удерживая Фрэнка обеими руками, тем временем пыталась протолкнуть его обратно в комнату, по старой привычке лепеча что-то успокоительно-невразумительное, но почти безрезультатно – взгляд Фрэнка продолжал дико метаться по сторонам, губы тряслись.
– Белые мужчины всегда как бабы... – Губы индейца скривились в презрительной усмешке.
Фрэнк крупно глотнул воздуха, ошалело покосившись на своего врага. Тот сощурил глаза.
– Что-что? – Леся вдруг отпустила рукав Фрэнка и тоже прищурилась. – А белые женщины?
– Как мужики, очевидно... – Нинуля развела руками. – “Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик...” Да пусть идет, куда хочет, Лесь, нам и с одним хлопот по горло!..
Представители сильного пола немо уставились друг на друга.
– Сейчас они объединятся и начнут нас мочить! – радостно предсказала Нинуля.
– Ладно, я на кухню, у меня... э-э... курица горит... – Леся быстренько сориентировалась в обстановке.
Когда через полчаса она осторожно заглянула в комнату, то поразилась стоявшей там тишине – все трое молчали: Фрэнк, тоже сидя на ковре, низко опустил голову, Ветер смотрел на свои скрещённые на коленях руки, Нина меланхолично перебирала пальцами подол платья.
– Вы что это тут, медитируете?
– робко вопросила Леся.
– В конце концов, сэр, для вас всё очень даже неплохо обернулось, – нарушила молчание Нина, не слыша подругу, и, видимо, продолжая объясняться с Фрэнком. – Вам всё равно грозил трибунал, или что там у вас, у вояк, бывает...
– Не надо грустить, господа офицеры, что вы потеряли, уже не вернуть... – вздохнула Леся, подсаживаясь к Фрэнку. – Всё уладится, вот увидите...
Тот поднял голову и вымученно улыбнулся ей.
– Осторожнее, Леська, – по-русски предупредила Нинуля, – клиент может неправильно истолковать твои материнские инстинкты! Кстати, как там насчёт завтрака? Курица догорела наконец?
Когда с блюда исчезли последние куски курицы, и появился кофе, мужчины уже слегка расслабились.
– Как известно, путь к сердцу мужчины лежит через желудок, – констатировала Леся, внося поднос с дымящимися чашками.
– “Кофе я хочу, хлеба я хочу...”
– пробормотала Нинуля по-английски, отхлёбывая из своей чашки. – Дакотская народная песня!
– Че-го? Издеваешься? – покосилась на неё Леся.
– Народная песня конца девятнадцатого века! – Нинуля обиделась.
– Правда, что ли? – Леся недоверчиво повернулась к индейцу.
Ветер невольно широко улыбнулся, и, чуть не поперхнувшись кофе, кивнул. Подруги во все глаза уставились на него, наконец обнаружив, что сей легендарный вождь краснокожих, чьим именем пугали детей белые поселенцы, просто до неприличия молод! И вообще, при близком и внимательном рассмотрении он вовсе не походил на того устрашающего громилу, каким показался при первом знакомстве... Копна угольно-чёрных волос, небрежно зачёсанных набок, прикрывала смуглое худое плечо... мягкий взгляд тёмных глаз... обозначившаяся в улыбке ямочка на левой щеке...
Дамы слегка приоткрыли рты, не в силах оторваться от столь привлекательного зрелища. Заметив это, Ветер смутился. К Лесиному удивлению, её подруга тоже залилась румянцем и, потянувшись за лежавшим неподалёку шёлковым платком, накинула его на голые плечи. Леся и Фрэнк озадаченно вытаращили глаза.
– Что это с тобой, мать? – шёпотом осведомилась Леся. – А-а, понятно, стыдливость – лучшее украшение благородных... э-э... скво? Кстати, может, мне тоже что-нибудь эдакое вокруг пояса обвязать? Я, как-никак, не менее благородная. И...
– Лесь! – поспешно рявкнула Нинуля. – Пока моешь посуду, включи мне телевизор, хочу наконец выяснить, какое хоть сегодня число! Пока мы шарахались по этому дурацкому девятнадцатому веку, вполне могла целая неделя пройти!
Леся поскребла щёку, задумчиво оглядела взбудораженную подругу, и, собрав в поднос посуду, молча щёлкнула кнопкой телевизора. Она уже прошла несколько шагов по направлению к кухне, когда появившийся на экране диктор бодро объявил: “В эфире – новости первого канала”, а ещё через пару секунд отброшенная к стене Леся прижала к груди гору черепков.
Взглянув на экран телевизора, мужчины сначала остолбенели, а потом ринулись вон из комнаты, устроив в коридоре кучу-малу.
– Трогательное единодушие... – сказала Нинуля, обретя дар речи. – Дикие люди, телевизора никогда не видели... Простите, товарищи, ошибочка вышла! Лесь, выключай!
Леся с грохотом вывалила осколки чашек в мусорное ведро.
– Вот ещё! Привыкать пора к цивилизации, пусть тренируются, нечего! – С этими словами она метнулась к телевизору и пренебрежительно постучала пальцем по курносому носику прехорошенькой дикторши. – Без паники, ребята, это же просто картинка... м-м... эта красотка сидит в студии... э-э... в комнате, очень далеко отсюда, и... В общем, такие лучи... короче, изображение летит по воздуху, и...
Стоя в дверях, мужчины сосредоточенно слушали, переводя взгляды с Леси на дикторшу и обратно. Нинуля тоже с неослабевающим интересом следила за спонтанной лекцией.
– Лесь, что у тебя в школе было по физике? – невинно поинтересовалась она наконец.
– Пятёрка! – огрызнулась Леся. Подумав, добавила: – Но о-очень давно...
– Оно и видно... Не переживайте, товарищи, мы и сами не знаем, как всё это работает... Держу пари на доллар, мистер Харпер, вы тоже не сразу объясните принцип работы телеграфа? – Нина повернулась к офицеру. – Если вас, конечно, учили этому в вашем Вест-Пойнте...
Фрэнк в первый раз широко улыбнулся.
– Что-то такое было, мисс...
Ещё через пять минут Леся жизнерадостно трещала, тыкая пальцем в кнопки переключения программ:
– Вот, пожалуйста, крутая группёшка, “Квин” называется, это Фредди Меркури, видок, у него, конечно, ещё тот, но ничего... во-от... это какая-то христианская программа, Бог с нею... тут кинцо... Ой, “Санта-Барбара”!
Сейчас я вам всё объясню – вот тот противный, Кейт Тиммонс, он прокурор, и вот с той дамочкой, Джиной, у него роман, и они...
– Леся! – простонала Нинуля.
– А что, сериал из жизни современных американцев, очень показательно... – Леся неохотно нажала следующую кнопку. – Так... ну вот, ты этого добивалась? Сейчас будешь сама их откачивать... ничего особенного, это просто современную моду девушки демонстрируют... гм... ого! Нет, лучше сюда...
Фрэнк зачарованно уставился на экран, Ветер со скучающим видом присел на корточки возле двери. Нинуля из солидарности с ним тоже заскучала.
– “Стиморол” – неповторимый устойчивый вкус! – продолжала трещать Леся. – Ага! А вот ралли “Париж-Даккар” – кстати, тогда у вас автомобили ещё не изобрели? Ну вот, по местной программе очередной штатовский тележурнал... сплошная американщина тут у нас, скажу я вам!
– Лесь, оставь, оставь! – взвизгнула вдруг Нина. – Индейцы!
Все, находящиеся в комнате, нервно подпрыгнули и посмотрели кто куда: Леся – на Ветра, Фрэнк – в окно, Нина и Ветер – на экран.
Там какой-то представительный толстяк заяснял о современном подходе Канады к индейским проблемам. Время от времени камера начинала блуждать по экспонатам в застеклённых витринах. Среди этих экспонатов Нина с удивлением опознала вещи, которые видела вчера, то есть век назад в куче спасённых от огня свёртков и сумок.
– И вот теперь мы передаём эти культовые предметы в собственность Племенного Совета,
– продолжал гнусавить переводчик. Совершенно не меняя интонации, он прочитал титры: – Председатель Племенного Совета... э-э... Чунка Скан.
– Что?!! – воскликнули все в один голос.
На экране тем временем появился молодой человек с чёрными косами, спускавшимися почти до пояса, и неклейсом на шее.
Черты его тонкого, красивого лица неуловимо напомнили подругам об их вчерашнем неприветливом проводнике.
– Мы благодарим правительство Канады и лично губернатора Саскачевана за этот дар, – голос его вдруг напрягся, – который доказывает, что белые люди наконец-то начинают осознавать свою вину перед народом, который был практически стёрт ими с лица земли. Даже когда исчезает один цветок или травинка, земля становится беднее, когда исчезает народ – исчезает целый мир. Это всегда говорил мне мой прадед, Шунка Скан, чьё имя я сейчас с гордостью ношу. В прошлом веке, когда наше племя было вынуждено бежать в Канаду...
– Ну вот, начались слуховые галлюцинации... – пролепетала Леся.
– Они сумели уйти. – Голос Ветра дрогнул, он всем телом подался вперёд, не отрывая глаз от экрана. Рука его вцепилась в край дивана. Нина, так же внимательно глядя в телевизор, молча пожала её.
– ...К сожалению, в этих странствиях мы потеряли то, что испокон веков давало нам духовную силу. И хотя мой народ хранит странную легенду о том, что... э-э... большая святая связка ещё вернётся... – Переводчик запнулся.
– Не может быть... – пробормотала Нина и вдруг снова заорала: – Леська, срочно записывай телефон передачи!
Пока Леся лихорадочно металась по комнате в поисках карандаша и бумаги, титры на экране исчезли, и теперь там о чём-то плакала Танечка Буланова.
– Ну всё, – упавшим голосом сказала Нина. – Я не успела запомнить... Всё пропало. Ищи-свищи их теперь в Саскачеване...
И тут Фрэнк громко и отчётливо продиктовал Лесе девятизначный номер вместе с кодом неизвестного города.
– У меня хорошая память на числа, – застенчиво улыбнулся он опешившей Лесе.
Покачав головой, Леся набросала номер прямо на обрывке газеты.
– Будешь звонить?! – повернулась она к Нине. – Учти, мать, ты в трубу вылетишь с этим звоночком...
– Совет Племени оплатит! – отмахнулась Нинуля, хватая телефон. – Свои люди – сочтёмся.
Леся без сил опустилась на ковёр рядом с Ветром и задумчиво ущипнула себя за руку.
– Кончай дурака валять! Объясни лучше мальчикам, что происходит! – скомандовала Нинуля. – Алло! Код Канады, пожалуйста! Да-да, Канады!
Когда Нина всё на том же обрывке газеты, теперь уже сплошь покрытом каракулями, записала телефон офиса Председателя Племенного Совета Шунка Скана, Леся с уважением прокомментировала:
– Да-а, мать, тяжкие годы работы секретарём-референтом фирмы “АКАО” не прошли для тебя даром!
– Ну дык, ёлы-палы! – гордо провозгласила Нинуля, начиная вновь нажимать на кнопки телефона. – Ну, а теперь, Ветер, Живущий В Горах, молись Вакан Танке, чтобы наш дорогой Шунка Скан оказался на месте!
– И понял, о чём идёт речь! – мрачно добавила Леся.
– Алло? Чеармен оф Трайбал Консил?
– перешла Нина на английский в очередной раз. – Вы говорили сегодня в передаче, тьфу, то есть не сегодня... Короче, речь шла о странной легенде, связанной со “священной связкой”... и если вам о чём-нибудь говорят имена Орёл Со Сломанным Крылом, Подзывающий Мустанга...
– Фрэнк Харпер, – ни с того ни с сего подсказала Леся.
– Йес, йес! – донеслось вдруг из трубки.
– Понимаете... – снова начала Нина подбирать слова.
В этот миг Ветер спокойно взял у неё трубку, и в последующие пять минут была слышна только дакотская речь.
Наконец он отдал трубку обратно, и Нина поспешно продиктовала Шунка Скану свои координаты.
– Ух! – Она наконец опустила трубку на рычаг и глубокомысленно изрекла: – Ну вот, всё в порядке! Товарищ председатель сегодня же оформит все бумаги и вылетит сюда ближайшим рейсом!
– Во дела! – возликовала Леся, вскакивая. – Индейцев-то, индейцев!!
– Как собак нерезаных... ой! Шунков то есть... – От привалившего счастья Нинуля совершенно охамела.
Леся возбуждённо заметалась по комнате.
– Может, и мы в Канаду прокатимся, на халяву, а?! – выдвинула она предложение.
– Племенному Совету только до нас, мать, – пробурчала Нинуля. – И вообще, тебе на работу через две недели... – Тут взгляд её упал на молчаливого Фрэнка. – Стоп! А с этим-то мы что будем делать?!
– Бо-оже... – Леся опять плюхнулась на пол. – Совсем из головы вон... Ну что, предлагаю подарить его уфимцам в качестве экспоната для лагеря "Говорящая Вода" – настоящий белый офицер в настоящем синем мундире...
Ладно, шутка! А что делать-то, правда?
– Твоя карма, ты и думай, – пожала плечами Нинуля. – Можешь взять его в свой Комсомольск-на-Амуре... Тоже шутка! Слушай, может, попытаться вернуть его обратно в прошлый век? Сядем, настроимся, очень сильно попросим Вакан Танку, или там Иктоми, как получится... А что, мысль! Так, сэр, – перешла она на английский, – готовьтесь, сейчас мы вас попробуем вернуть...
Фрэнк вдруг поднялся и выпрямился.
– Благодарю вас, леди, – сказал он тихо, – но я не хочу этого.
– Что-что? – Дамы онемели.
– Я не хочу туда возвращаться, – твёрдо повторил Харпер. – Не хочу больше убивать.
– Перевоспитание по Макаренко – методом взрыва...
– фыркнула наконец Леся, во все глаза глядя на Харпера. – Так. Ну а что же с ним делать?
– Он поедет со мной, – коротко сказал Ветер, и подруги опять на мгновенье онемели.
Фрэнк смотрел на индейца. Потом молча кивнул и сел.
– Ничего себе... – шёпотом сказала Леся.
– Я поняла, Лесь! – возликовала Нинуля по-русски. – Они возьмут его экспонатом в какой-нибудь свой музей!
– Кончай прикалываться, – задумчиво отозвалась Леся. – Я ж говорила, что всё уладится... Так. По-моему, пора знакомить гостей с Академом. Прогуляемся, господа? э-э... товарищи? Хм... джентльмены? Тьфу! Братья!
– По крови? – подняла брови Нина. – Ты что, прямо в таком виде их и поведёшь? – Она покосилась на мундир Фрэнка и на леггинсы Ветра.
– А что? Очень стильно! Решат, что мы снимаемся в каком-нибудь там “Зверобое”, только и всего!
Ну ладно, ладно... – Она с тяжким вздохом полезла в свой тощий кошелёк. – Сейчас сгоняю на барахолку, делов-то... Хотя стоп! Лучше к Иванычу сгонять, возьму его самого и запасные джинсы, он приколется...
Казённо-бодрый голос дикторши аэропорта “Толмачёво” мило что-то промяукал, и Леся мрачно покосилась на электронное табло.
– Ещё на час московский рейс задерживается, – сообщила она.
– Слава Богу! Ну так вот... – Нинуля жизнерадостно повернулась к высокому человеку в шикарном костюме-тройке, с иссиня-чёрными косами до пояса. – Заходит в типи очень милый мальчик, с виду скромный такой, сразу видно, из порядочной семьи, и вдруг начинает кидаться ножичками, причём целил-то он в нашего общего друга Фрэнка, а попал почему-то в меня... Так вот мы все и познакомились. Было очень весело!
Пассажиры, скучающие в зале ожидания, в очередной раз ошеломлённо покосились на странную компанию у буфетной стойки. Помимо уже описанного джентльмена с косами, там были – ещё один очень длинноволосый смуглый парень в поношенной майке “Баффало Сейбрз” и в чёрных джинсах; рыжеусый парень постарше, в белой рубашке и синих бриджах, с заметной военной выправкой, а также две молодые дамы: одна, в легкомысленных шортах и маечке, небрежно облокотилась на стойку, вторая, сидящая в инвалидной коляске, была в туфлях-лодочках и вечернем шёлковом платье.
– Короче, в возмещение морального ущерба, Ветер, – продолжала щебетать Нинуля, – ты просто обязан когда-нибудь пригласить меня в гости! Хочу наконец отдохнуть по-человечески, а то, как ни приедешь, вечно у вас какие-нибудь разборки... – продолжала нагло навязываться она. – Хочу посидеть в типи у костра, попеть индейские песни...
– Попить индейское виски... – тихонько добавила Леся и оживилась: – А вот и Иваныч с гамбургерами!
Отстояв наконец очередь, к ним подошёл легендарный Иваныч с бутербродами на бумажной тарелке – светловолосый, молчаливый, он весьма флегматично относился ко всему происходящему, как настоящий индеец, ничему не удивляясь.
Впрочем, нет, – он всё-таки удивился, когда Фрэнк Харпер, внезапно посерьёзнев, отозвал Лесю куда-то в сторону.
Вскоре они вернулись: Леся – озадаченная, Харпер – мрачный.
Нинуля пихнула подругу локтем.
– Вы чего?
– Да так... – неопределённо отозвалась Леся, косясь на Фрэнка. – Отказалась от шикарного поместья в Джорджии с кучей негров-рабов, между прочим...
– Скарлетт ты наша,
– хмыкнула Нинуля, и тут снова замяукал металлический голос из репродуктора.
– Пора на посадку, – облегчённо встрепенулась Леся. – Вон в тот выход... Долгие проводы – лишние слёзы!
Шунка Скан тем временем, ко всеобщему удивлению, наклонился к Нине, взял обе её руки в свои широкие ладони, и тихо сказал:
– Вы обязательно приедете к нам в гости, я обещаю.
– Спасибо, – ошеломлённо прошептала Нина, переводя взгляд на Ветра, который с нетерпением поглядывал по сторонам.
– Ню-ню, – Леся почесала в затылке. – Надеюсь, вы имеете в виду нас обеих?
– Да-да, конечно, – спохватился Шунка Скан.
– Аминь, – заключила Нина, провожая взглядом уходящих.
Когда те уже были у двери, рядом со строгим милиционером, Фрэнк вдруг тоскливо обернулся.
Леся, тяжко вздохнув, помахала ему рукой.
– Так, – сказала Нина деловито. – Следующим летом, может, к апачам всё-таки рванём? А, Иваныч?
– Нет! – заорала Леся отчаянно. – Только через мой труп!
Новосибирск, Академгородок.
июль-август 1995 г.